Американская актриса. Снималась в фильмах «Жаркий полдень» (1952), «Деревенская девчонка» (1954, «Оскар»), «Высшее общество» (1955), в трех фильмах А. Хичкока. Оставила карьеру в кинематографе, выйдя замуж за принца Монако Ренье III.

Грейс была третьим ребенком в семье олимпийского чемпиона по гребле Джека Келли, преуспевающего главы фирмы «Келли. Кирпичные работы», владельца трехэтажного особняка на самой престижной Генри-Авеню в Филадельфии. Отец всегда поклонялся спорту и бизнесу, но не считал серьезным делом театр и кино, которые избрала Грейс. В 1947 году, когда брат Келли выиграл «Королевскую регату», Грейс была принята в Американскую академию драматического искусства в Нью-Йорке — самую знаменитую частную театральную школу.

Незадолго до отъезда из родного города будущая звезда Голливуда почти случайно лишилась девственности: она зашла к подружке, которой не оказалось дома, и очутилась в постели с ее мужем. В Нью-Йорке Грейс поселили в респектабельную «Барбизонскую гостиницу для женщин», но именно туда словно магнитом тянуло молодых вертопрахов. В первый же день занятий в Академии в Грейс влюбился Херби Миллер. «Моим глазам предстало ангельское создание», — вспоминал он. Они встречались в «Барбизонке», в комнате отдыха... Но они не забывали и об учебе: вместе оттачивали мастерство, упражнялись в постановке голоса. Херби подрабатывал как манекенщик и однажды взял Грейс к своему фотографу. Тот сразу же обратил на нее внимание и сделал несколько снимков. Так фотография Грейс появилась на обложке журнала «Редбук», а потом и других. Не приложив к тому никаких усилий, она стала манекенщицей. С того времени Грейс сама стала зарабатывать на жизнь и на учебу. Девушка, которая казалась совершенно беспомощной, умела прекрасно о себе позаботиться.

Когда Грейс в 1948 году встретила на вечеринке Алекса д'Арси, она не сказала, что готовится стать актрисой, хотя ее новый знакомый был уже актером с именем и снялся более чем в двадцати фильмах. Он был любимцем богемы, и особенно — женщин, но, по его словам, ни разу не ложился с девушкой в постель, если она сама этого не хотела. Он был почти вдвое старше Грейс и говорил с легким французским акцентом. Грейс произвела на него впечатление робкой застенчивой девушки из хорошей семьи, поэтому д'Арси не решился сразу предложить ей пойти к нему. Но когда он осторожно прикоснулся в такси к ее колену, девушка прямо-таки бросилась в его объятия. Эта ночь стала первой в череде их страстных ночей. Алекс вспоминал, что Грейс была очень сексуальной, нежной и страстной. Она распрощалась с ним, когда актер уехал работать в Париж.

На второй курс академии, после строгого отбора, попали лишь самые лучшие — и Грейс в их числе. Она оказалась в группе тридцатилетнего режиссера Дона Ричардсона, еврея, чье настоящее имя было Мелвин Шварц. Однажды в лифте Дон заступился за Грейс, над которой подшучивали однокурсники. На улице было холодно, а режиссер никак не мог поймать такси чихающей и замерзшей студентке. В конце концов он пригласил ее к себе домой — настолько трогательной и беспомощной она ему показалась. В холостяцкой квартире было очень холодно. «Вскоре я разжег камин, — вспоминал Дон, — и пошел сварить кофе. Когда я вошел в комнату, Грейс уже ждала меня на раскладушке. Она сняла всю одежду... Я никогда не видел ничего более прекрасного». Их роман продолжался втайне от посторонних, ведь Дон был ее преподавателем. Вот почему в академии они едва замечали друг друга, но по выходным Грейс старалась обычно улизнуть к Ричардсону, чтобы провести с ним субботнюю ночь в его убогой квартирке. Но она не только занималась любовью со своим учителем — студентка строила честолюбивые планы по поводу их совместного будущего: она мечтала о театре в Филадельфии, где Дон будет главным режиссером, а она — ведущей актрисой. Однако Ричардсон смотрел на нее придирчивым взглядом прожженного импресарио и понимал, что у Грейс еще недостаточно профессионализма, чтобы реализовать себя на сцене, да и ехать в провинцию ему не хотелось. И он решил попытаться устроить карьеру своей возлюбленной здесь, в Нью-Йорке. Дон нашел ей влиятельного театрального агента — Эдди ван Клив.

На выпускном спектакле Грейс присутствовала вся ее семья, и мать сразу догадалась, что у дочки роман с кем-то из участников спектакля. Так Дону пришлось поехать с визитом в Филадельфию. Ужин в семье Келли, по словам режиссера, стал одним из самых чудовищных событий в его жизни. Во-первых, отец семейства, ирландский католик, ненавидел евреев. Во-вторых, бесцеремонно обыскав его вещи, родители узнали, что «жених» их дочери еще не закончил бракоразводный процесс с первой женой. Он с позором был выставлен из благородного дома Келли, а дочери было запрещено ехать в Нью-Йорк.

Но Грейс, как одна из лучших выпускниц академии, получила роль в спектакле театра округа Бакс, блестяще с ней справившись, была приглашена для участия в спектакле на Бродвее. Родители вынуждены были отпустить ее в Нью-Йорк. Здесь Грейс возобновила свидания с Доном Ричардсоном. Но семья не оставила их в покое: отец и брат постоянно донимали любовника Грейс угрозами и оскорблениями. Постепенно свидания становились все более редкими. Наконец, Дон обнаружил, что он не единственный любовник молодой актрисы.

Клодиуса Шарля Филиппа, распорядителя банкетов знаменитого отеля «Уолдорф-Астория», трудно было назвать красавцем, но он обладал особым шармом и магнетизмом, и женщины находили его совершенно неотразимым. Сорокалетний Филипп совершенно околдовал Грейс, однако, судя по всему, влечение было взаимным. Он был из тех мужчин, к которым начинающая актриса Бродвея питала слабость. Зрелый, опытный, большой любитель пускать пыль в глаза, он вел себя с юной женщиной как диктатор и покровитель. Он открыл для нее мир изысканных лакомств и вин, и ей хотелось с его помощью попасть в высший свет Нью-Йорка. Филипп, который порвал со своей второй женой, готов был жениться на Грейс. Но отец девушки, узнав о ее новом романе, пришел в ярость. Он и слышать не хотел о дважды разведенном муже для своей дочери, да еще и заведовавшим банкетами. Так отец уже во второй раз помешал скоропалительному браку дочери, но она еще некоторое время встречалась с Филиппом. Именно поэтому, проводя много времени в отеле «Уолдорф-Астория», Грейс сумела познакомиться с шахом Ирана Пехлеви, прибывшим для переговоров с президентом. Филипп представил ее шаху на торжественном приеме, и Пехлеви пригласил ее немного развлечься. Грейс и не подумала отказаться.

Роман симпатичной блондинки и красавца шаха был замечен репортерами светских хроник. Из газет мать Грейс узнала, что дочь получила в подарок от монарха несколько драгоценных вещиц. Она прилетела в Нью-Йорк и потребовала, чтобы дочь вернула подарки. Это были золотая косметичка, украшенная бриллиантами, золотой браслет с часами, тоже с бриллиантами и жемчугом, и брошь из золота в виде птички в клетке с бриллиантовыми крылышками и сапфировыми глазками. Перед отъездом шах сделал Грейс предложение, но она отказала, правда, оставив себе на память драгоценности на сумму в десять тысяч долларов. Позже, перед своей свадьбой, она раздарила их подружкам.

На Бродвее дебют Грейс состоялся 16 ноября 1949 года, спустя четыре дня после ее двадцатилетия. Юная актриса полностью оправдала надежды режиссера, с убедительностью и шармом сыграв растерянную, несчастную дочь. Но спектакль в целом был мрачноват и быстро сошел с подмостков. После этого Грейс долго не могла получить роль: для того чтобы успешно конкурировать на жестоком, не знающем снисхождения бродвейском рынке рабочей силы, начинающей актрисе не хватало голоса и умения подать себя. Единственное, в чем ей нельзя было отказать, — это в целеустремленности. Она учила роль за ролью, обивала пороги продюсеров, но безуспешно. Ей не хватало выразительности, огонька, — внешне она была слишком робка и застенчива — «заторможенная», говорили агенты. Но на театре свет клином не сошелся: телевидение быстро набирало силу. Телепостановки, начиная с 1948 года, стали регулярно выходить в эфир. Грейс играла в спектаклях Си-би-эс и Эн-би-си. Видеозапись еще не была изобретена, спектакли шли «в живую», и у актеров не было права на ошибку. Именно на телевидении Грейс Келли прошла хорошую актерскую школу. С 1950 по 1953 год она сыграла более чем в шестидесяти телепостановках, она буквально хваталась за каждую новую роль, выучивая реплики за пару дней. О ней вспоминают как о настоящем профессионале, кроме того, она всегда была дружелюбно настроена и поднимала всем настроение своим присутствием.

Летом она играла в театре «Элитч Гарденс» на гастролях, но ее агент — та самая Эди ван Клев, с которой ее познакомил Дон Ричардсон, — продолжала искать для нее более престижные контракты. И однажды она вызвала Грейс в Голливуд — на пробы на главную роль в фильме с Гари Купером. До этого она снялась один раз в крохотном эпизоде в фильме, который не имел успеха. На этот раз продюсер Стенли Крамер искал на главную роль еще никому не известную актрису, поэтому он выбрал Грейс. Она произвела впечатление скованной, боязливой и невыразительной девушки. Именно такой и должна была быть героиня фильма — жена шерифа, который в одиночку вступает в борьбу с бандой негодяев. Пятидесятилетний Гари Купер в то время остро переживал затянувшуюся размолвку с супругой. Его донимал артрит, боли в спине и язва желудка. Но, благородный и обаятельный, он словно был создан для романа с Грейс. Однако этого не произошло.

Купер получил за эту роль «Оскара», как и композитор фильма. Блестящей была и работа оператора. Лишь Грейс была страшно недовольна собой. Она была в ужасе, посмотрев «Полдень», и поступила в класс к величайшему мэтру американского драматического искусства Мейснеру. Грейс снова училась актерскому мастерству.

Предложенная вскоре роль в фильме «Могамбо» студии «Метро-Голдвин-Майер» (МГМ) была весьма заманчивой для Грейс. Ей предстояло сниматься со знаменитыми Кларком Гейблом и Авой Гарднер, но она должна была ради этого подписать семилетний кабальный контракт с МГМ. Грейс пошла на это и в результате оказалась на съемках в Африке. Кларк Гейбл был на двадцать восемь лет старше Грейс Келли, и ему явно недоставало красноречия. Однако он был большой мастер хитро улыбаться в усы и без труда покорил сердце Грейс. Парочка и не думала притворяться, они почти все время были неразлучны. Но когда труппа вернулась в Лондон, о романе прослышала мать Келли. Она прилетела к дочери, и Кларк Гейбл решил дать «отбой» молоденькой любовнице. Четырежды женатый, переживший бессчетное количество романов, Гейбл, умудренный опытом, знал, когда нужно поставить точку.

Сразу же после съемок в «Могамбо» великий Хичкок предложил Грейс роль в своем фильме «Наберите номер убийцы». Юная актриса была единственной женщиной во всем актерском составе. Хичкок снимал фильм для кампании «Уорнер Бразерс», которая вынуждена была заплатить за Грейс двадцать пять тысяч долларов студии МГМ. Однако, прежде чем сниматься у Хичкока, актриса успела поработать в телеспектакле с французским актером Жан-Пьером Омоном, который ненадолго стал очередным ее любовником. Хичкок, наблюдая за Грейс на съемках, назвал ее «заснеженным вулканом». Озабоченная тем, чтобы всегда выглядеть респектабельно, Грейс Келли в частной жизни позволяла себе редкостное безрассудство. Когда дело доходило до секса, в ней просыпалось нечто от отцовского авантюризма, и она безоглядно отдавалась физическому и эмоциональному влечению, представлявшему собой полное противоречие тем моральным и религиозным принципам, которым искренне старалась следовать. На этот раз ее роман с Реем Милландом получил широкую скандальную огласку, поскольку он был женат, и его жена имела многих влиятельных друзей. Родители бросились спасать Грейс и увезли из Голливуда. Но она тут же получила два новых заманчивых предложения и выбрала фильм Хичкока «Окно во двор». Этот фильм стал первым, вошедшим в разряд неповторимой классики Грейс Келли, первый фильм, пронизанный ею и только ею. «Окно во двор» вызвал единогласный хор восторженных отзывов и побил все кассовые рекорды. Грейс Келли в том образе, в каком ее запечатлел Хичкок, была удивительным, упоительным созданием: легкая, порывистая, сияющая чистотой и здоровьем.

Следующим фильмом Грейс был «Токо-Ри», и ее партнер по съемкам Уильям Холдем в очередной раз стал ее партнером по сексу. И еще раз Грейс попыталась выйти замуж, и в очередной раз ее жениха выставил за дверь ее отец. Хотя последний фильм Грейс не вызвал ажиотажа, но его постановщики Пелберг и Ситон рассчитывали на молодую звезду в своем следующем фильме «Деревенская девчонка». За пятьдесят тысяч долларов студия «Парамаунт» выкупила Грейс у МГМ, и она начала сниматься в новом фильме с пятидесятилетним бывшим певцом, а теперь пьяницей — Бингом Кросби. Он трогательно ухаживал за своей партнершей и даже сделал ей предложение, но Грейс отказала ему.

И снова Хичкок «выкупил» Грейс для своего очередного фильма «Поймать вора», съемки которого состоялись в Каннах. Туда же вылетел давний поклонник Грейс модельер Олег Кассини — самый утонченный, изобретательный и веселый из кавалеров новой голливудской звезды. Он был сыном русского дворянина-эмигранта, обосновавшегося в Италии. Олег довольно долго домогался Грейс, посылая цветы, короткие веселые письма и регулярно звоня по телефону. Наконец актриса решила, что пора вознаградить поклонника за его старания. В списке любовников Грейс Олегу Кассини должно по праву принадлежать одно из первых мест. Он резко отличался от других мужчин, встречавшихся ей прежде. Что бы он ни предпринимал, любое его действие несло на себе отпечаток мысли и изобретательности. Этот роман оказался самым долгим и самым серьезным, а в какой-то момент — самым общепризнанным из романов Грейс. Когда съемки подошли к концу и приблизился день возвращения в Голливуд, Кассини сделал актрисе предложение. Она с восторгом приняла его: ей было уже двадцать четыре года. Но семья Келли в очередной раз не одобрила выбор дочери. Они выдвинули свое требование: шестимесячный испытательный срок. Грейс согласилась. Она даже не пыталась защитить свою любовь и своего возлюбленного, которого мужчины ее семьи буквально унижали. Но и сам Кассини не проявил достаточно настойчивости и характера. Дело в том, что два его предыдущих брака оказались неудачными. Он не был уверен, что, поступив вопреки воле родителей невесты, сумеет сделать ее счастливой.

В начале 1955 года Грейс Келли была удостоена «Оскара» за лучшую женскую роль 1954 года.

Грейс вернулась в свое бунгало в отеле «Бель-Эр» уже под утро. Она была одна, и лишь «Оскар» составлял ей компанию. Грейс поставила миниатюрную фигурку на туалетный столик, а сама забралась на кровать. Она смотрела на статуэтку, воплощавшую столько усилий, надежд и самопожертвования. Грейс никогда в жизни не чувствовала себя так одиноко.

На Каннский фестиваль 1955 года Грейс Келли пригласили в качестве главы голливудской делегации. Там же оказался ее бывший любовник Жан-Пьер Омон. Они возобновили свой роман. Влажный песок, красная пыль, обеды в увитых виноградом ресторанчиках на холмах... Однажды, беседуя за ленчем с Жан-Пьером, Грейс сказала, что не сможет встретиться с ним сегодня еще раз. Ей предстояло нанести визит князю Монакскому Ренье в его дворце. Эта идея пришла фотографу «Пари Матч» Пьеру Галанту: ему хотелось сделать оригинальную фотографию для обложки журнала.

Князь Монакский опаздывал. Когда же тем майским днем около четырех часов пополудни мисс Келли наконец обменялась рукопожатием с князем Ренье III, она, несомненно, была образцом изысканности. Его Светлейшее Высочество — тридцати одного года от роду и холостой — явно пришел в восторг от встречи с кинозвездой.

В пятницу вечером, 23 декабря 1955 года, Грейс прилетела в Нью-Йорк и, оставив вещи швейцару, отправилась на рождественскую вечеринку к друзьям. Она лучилась энергией и весельем и без умолку щебетала о своей новой картине «Лебедь». Но на протяжении всего вечера в окружении ближайших подруг и словом не обмолвилась, что через день ее должен навестить в Филадельфии, у родителей, Его Светлейшее Высочество князь Ренье Монакский.

В тот рождественский день Грейс вся превратилась в комок нервов. Ренье, со своей стороны, пытался отогнать от себя мысли о том, что он устраивает отнюдь не личное, а государственное дело. Но едва переступив порог дома Келли, князь тотчас же завязал с Грейс разговор. Гостя оставили ночевать в доме по соседству, у старшей сестры Пегги, где Ренье и Грейс получили возможность побыть вдвоем, играя в карты. Когда парочка наконец вышла из соседней комнаты, оба счастливо улыбались. Оставалось только завершить формальности, и на этот раз никто из семейства Келли не воспротивился браку дочери, хотя все они были уверены, что Ренье для Грейс — практически незнакомый человек. Однако это было не совсем так. На самом деле после ее визита во дворец князя голливудская кинозвезда догадалась написать ему еще из Канн коротенькое вежливое послание с благодарностью за гостеприимство. Так завязалась переписка, и на протяжении последних шести месяцев актриса общалась с этим противоречивым и ужасно застенчивым человеком. Ей нравилось читать его длинные письма, в которых он предстал перед ней мудрым и остроумным, обезоруживающе честным человеком.

Князь Ренье стремился избежать шумихи в прессе, но будущий тесть объяснил ему, что это невозможно. Пришлось устроить встречу для журналистов прямо в особняке Келли. 5 января дом был заполнен журналистами и фоторепортерами. Князь выдержал эту пытку, но когда то же самое повторилось в Нью-Йорке, он держался с газетчиками натянуто и сухо. Грейс же парила на крыльях. Ее помолвка развязала все сложные узлы: желание создать семью и в то же время оставаться на виду, страх потерять популярность, запутанные отношения с возлюбленными... Все так удачно решалось для нее.

Правда, возникла еще одна сложность: Грейс боялась предстоящего медицинского обследования. Дело в том, что врач князя должен был убедиться, что будущая княгиня Монако способна выносить наследника престола. Голливудскую звезду смущало то, что медики обнаружат, что она не девственница. Выход подсказал преданный друг Дон Ричардсон: «Скажи, что ты «порвалась», занимаясь физкультурой в школе». И уловка удалась. Разумеется, Грейс даже и в голову не пришло, что она должна быть честной с будущим мужем. Она очень хотела этого блестящего брака и понимала, что для монарха или князя добродетель супруги была неотъемлемым требованием. Ренье поверил в образ чистой, непорочной, застенчивой звезды, и этого было достаточно. Казалось, Грейс совершенно не заботило то, что почувствует ее муж, если он узнает или догадается... Она надеялась, что любовные приключения Грейс-кинозвезды постепенно забудутся и канут в Лету. К двадцати шести годам Грейс больше всего на свете хотела стать женой и матерью. На кинокарьере, по желанию жениха, она решила поставить крест.

Около десяти часов утра 12 апреля 1956 года путешествие длиной в четыре тысячи миль на океанском лайнере «Констанция» подошло к концу. Ровно в пол-одиннадцатого из гавани вынырнуло небольшое белое судно — старинная княжеская яхта. Его Светлейшее Высочество князь Ренье прибыл за своей невестой. Грейс выглядела потрясающе. На ней было длинное элегантное пальто из темного шелка и круглая белая шляпка из накрахмаленного муслина, бросавшая на ее лицо загадочную тень. Из самолета над головами Грейс и Ренье посыпался дождь из красных и белых гвоздик — подарок от Аристотеля Онассиса. Свадебная церемония должна была состояться ровно через неделю, и все семь дней были посвящены приемам и вечерам.

18 апреля в тронном зале монакского дворца Грейс Патриция Келли прошла первую из трех свадебных церемоний — гражданскую. Потом ритуал повторили для киносъемок. Заключительная — религиозная — церемония в соборе должна была состояться на следующий день. В этот же день был устроен шикарный прием в дворцовом саду для всех совершеннолетних жителей княжества, которых угощали гигантским свадебным тортом. Завершилось грандиозное празднество фейерверком. День венчания ознаменовался ясным солнечным утром. Ренье был в псевдомундире, расшитом золотыми листьями, весь усыпанный орденами и медалями. Грейс была сама элегантность под облаком фаты, оборок, складок, тафты и кружев. В тот день в облике невесты было нечто мистическое, словно она пребывала в трансе.

После венчания гости были приглашены во дворец. Вскоре жених с невестой незаметно исчезли, а через час вернулись в дорожной одежде. Молодых провезли в открытой машине к гавани, они взошли на яхту Ренье и вскоре отчалили. Большую часть медового месяца они провели в плавании вокруг Корсики. Они вернулись из морского путешествия, где Грейс часто испытывала приступы тошноты, и врачи подтвердили: княгиня ждет ребенка.

Грейс успела почувствовать тяжелый характер Ренье еще во время их помолвки в Америке, однако она вовсе не ожидала, насколько вспыльчивым и несдержанным окажется князь. Полгода романтической переписки и нескольких дней рождественского веселья было недостаточно, чтобы хорошо узнать спутника жизни. Но, с другой стороны, имел ли князь достаточно верное представление о характере и натуре своей будущей жены?

В те дни, когда они ожидали своего первенца, Ренье проявил себя заботливым мужем. Грейс родила здоровую девочку весом почти четыре килограмма. По этому случаю в Монако был объявлен национальный праздник. Спустя год и два месяца Грейс обеспечила семью и страну законным наследником.

Появление в Монако Грейс Келли существенно повлияло на финансовое положение княжества. Грандиозный спектакль, каким была свадьба князя, главную роль в котором сыграла звезда Голливуда, награжденная «Оскаром», привлек в княжество тысячи новых туристов. Освещение в прессе помолвки и бракосочетания Ренье и Грейс, за которыми последовало регулярное подглядывание за их личной жизнью со стороны «глянцевых» журналов, — все это было началом создания мощного современного массового рынка, которым ныне окружена каждая знаменитость.

Грейс занялась благотворительностью в первый же год в Монако, когда была беременна Каролиной. Зимой 1956 года она организовала рождественскую елку в княжеском дворце для детей княжества от трех до двенадцати лет. Это стало ежегодной традицией, как и чаепитие для престарелых и инвалидов, каждого из которых княгиня Грейс лично одаривала чем-нибудь. Она открыла в Монако больницу, детский сад, навещала дома престарелых и приюты для сирот.

Собственные дети, Каролина и Альбер, были для матери источником несказанного счастья. Она их баловала и мечтала еще иметь детей. Но у нее случилось два выкидыша, и Грейс загрустила. Она решила вернуться в кино, но газеты подняли такую шумиху, что ей пришлось отказаться от заманчивого предложения Хичкока. Грейс великолепно справлялась с ролью княгини, она ослепительно улыбалась, была модной и исполненной достоинства, воплощением человеческой отзывчивости и доброты. Но она понимала, что возможности реализовать себя как зрелую личность у нее были крайне мизерными.

После сорока пяти Грейс начала полнеть. Дети выросли и превратились — особенно дочери — в неукротимых и независимых искательниц приключений, не признающих никакие условности. Неудачный роман старшей, Каролины, полное отсутствие стремления создать семью со стороны сына Альберта, совершенно вызывающее поведение младшей, Стефани, отдаление мужа, — вот к чему пришла в конце концов полная самоотречения и любви к ближним княгиня Монако. И тогда в ее жизни появились ее «плюшевые мальчики». Тридцатилетний режиссер-документалист Роберт Дорнхельм, двадцатидевятилетний американский бизнесмен Джеффри Фитцджеральд... Неожиданно для себя самой Грейс снова вышла на сцену: она стала читать стихи. На протяжении шести лет княгиня регулярно принимала участие в поэтических чтениях. Она колесила по Европе с одного фестиваля на другой, и ее везде встречали восторженно, лишь князь Ренье проявлял полное равнодушие к ее выступлениям. Но ее это уже не смущало. Грейс вынашивала проект собственного театра в Монако, куда хотела пригласить лучших английских актеров.

Понедельник 13 сентября 1982 года был ясным и солнечным. Шофер Грейс стоял возле «ровера», готовый увезти мать с дочерью в Монако, однако княгиня заявила ему, что сядет за руль сама. Вообще-то она терпеть не могла ездить по этой извилистой горной дороге, да и водила автомобиль плохо, но в этот день ей нужно было поговорить со Стефанией, которая отказывалась ехать в Парижский институт моделирования модной одежды, куда Грейс с огромным трудом удалось ее устроить. Но дочь решила посещать с Полем Бельмондо (сыном) курсы вождения гоночных автомобилей.

Через десять минут, за деревней Ля-Тюрби, «ровер» Грейс не вписался в правый поворот и на огромной скорости полетел в пропасть. Стефания отделалась шоком и ушибами, а княгиня Монако Грейс была доставлена в больницу без сознания. Учитывая серьезность черепно-мозговых травм, врачи сочли ее состояние безнадежным и спустя сутки после аварии, с позволения Ренье, отключили системы искусственного дыхания.