Мэри Квант

Мэри Квант родилась в 1934 году в Лондоне, куда её родители-учителя, выходцы из шахтёрских семей Уэльса, получившие образование в Кардиффе, когда-то переехали. Она вспоминала о своём детстве так: «Думаю, я всегда знала, что больше всего мне хочется делать одежду. Когда я была совсем маленькой, то моим кумиром была девочка, которая занималась степом и носила очень облегающие чёрные свитера и длинное чёрное трико, белые носочки и туфли с перепонкой из чёрной лакированной кожи. Как я ей завидовала! ‹…› Когда мне было шесть и я слегла с ветрянкой, однажды ночью я изрезала простыню маникюрными ножницами. Даже в том возрасте я понимала, что с таким ярким цветом из этой простыни получится отличное платье».

Когда пришло время выбирать профессию, родители захотели, чтобы Мэри отправилась в университет. Они полагали, что женщина должна сама зарабатывать себе на жизнь, и, конечно, профессия должна была позволять Мэри крепко стоять на ногах. Мода? Искусство? Конечно же, нет! «С огромным трудом я убедила их позволить мне пойти в художественное училище. И только когда я получила стипендию в колледже Голдсмит, мне удалось уговорить их согласиться на компромисс — если они позволят мне учиться там, я стану преподавателем искусства».

Там Мэри познакомилась со свои будущим мужем — Александр Планкет Грин станет не только её супругом, но и партнёром в творчестве. Молодые люди много времени проводили вместе, но тогда, в 1950-х, как вспоминала потом Мэри, мир в основном предназначался для людей взрослых, имевших деньги. «Молодёжи было некуда пойти, разве что в кино или джаз-клуб». И это в будущем окажет огромное влияние на работы Мэри, которая будет создавать одежду для таких, какой она была в свои годы — активных, молодых, только начинающих жить.

Проучившись несколько лет в колледже, она, однако, так и не получила диплом. Не желая возвращаться домой, она нашла работу у одного из шляпников — зарплата была крошечная, денег часто не хватало на еду, что уж говорить об одежде. Это, частично, и стало причиной того, что Мэри начала активно сама шить себе одежду, становясь, по её словам, всё более дерзкой: «Люди смотрели на нас, куда бы мы ни пошли. Иногда они смеялись над нами, иногда кричали нам вслед: "Боже, ну и молодёжь пошла!”» Александр работал на Кингс-роуд фотографом. Там и стали собираться представители разных профессий — от журналистов до актёров, от художников до фотографов, от рекламщиков до продюсеров с телевидения; словом, люди творческие, отвергавшие старое и жаждавшие нового. В том числе и в моде. И именно такие, как они, будут говорить о смерти Высокой моды, это они будут клиентами Мэри Квант и её последователей… «Мы были на пороге огромного возрождения в моде, — будет говорить она. — Одежда, которую я делала, полностью соответствовала молодёжному стилю, с его поп-пластинками, с эспрессо-барами и джаз-клубами».

Когда Александр стал совершеннолетним, он унаследовал пять тысяч фунтов, и они вместе с Мэри и их приятелем, Арчи Макнейром, сняли всё на той же Кингс-роуд трёхэтажное здание, открыв на первом этаже ресторан, а на втором — магазин. Заведение называлось «Базаар». Это был 1955 год.

Всем троим очень нравилось их новое дело, особенно Мэри, которая всегда мечтала заниматься одеждой. Но вот опыта у них совершенно не было. Мэри отыскивала интересные, с её точки зрения, вещи, вещи, которые она сама хотела бы носить, однако они едва не разорились, причём сразу же. Цены на одежду и аксессуары, которые продавались в «Базааре», они сделали низкими, ниже, чем в соседних магазинах; но, с одной стороны, они теряли на этом деньги, с другой — всё так быстро разбирали, что магазин моментально пустел и нечего было даже выставить на витрины.

К тому же Мэри поняла, что вещи, которые она находит, далеко не в полной мере соответствуют её мечтам. Тогда она снова принялась за шитьё, и зачастую сидела за швейной машинкой по ночам, чтобы утром выставить вещь на продажу. Она наняла ещё одного человека в помощь, но всё это не спасало ситуацию, и, как она потом рассказывала, пока не продавались одни вещи, не было денег, чтобы закупить ткань на следующие.

Однажды производитель одежды из США купил у Мэри пижаму со словами, что эта модель принесёт ему отличный доход, когда он запустит её в массовое производство. Именно тогда она и задумалась над тем, чтобы самой заняться именно дизайном одежды. И до этого ей даже в голову не приходило, что можно приобрести ткань оптом! Она купила ещё несколько швейных машинок, пригласила ещё нескольких портних, и вскоре вещи из «Базаара», из простых тканей, очень просто отделанные, удобные, которые можно было надевать и днём, стали пользоваться огромной популярностью.

«Мы тогда, конечно, не понимали, что стоим на пороге социальной революции. Десять лет прошло, прежде чем страна оправилась от последствий войны, и внезапно начался экономический подъём, и наше поколение оказалось первым, в котором у молодых людей появились деньги, и, таким образом, свободная возможность создавать собственную культуру». «Молодые очень устали носить то, что носили их матери» — и Мэри создавала одежду для них. «Я хотела, чтобы каждый сохранил очарование ребёнка».

Так в моду пришли сапожки гоу-гоу — белые, мягкие, на плоской подошве, из синтетического материала; маленькие съёмные воротнички, которые можно было надевать к разным платьям и свитерам; и, конечно, мини-юбка. «Мини говорила: посмотрите на меня. Это было воплощённым ликованием, радостью». Плотные колготки — разных цветов, с узорами, короткие юбки (поначалу ещё прикрывавшие колени), простые платья геометрических силуэтов, короткие стрижки — так выглядели молодые девушки нового поколения.

В 1957 году Мэри и её партнёры открыли второй магазин, поскольку первый уже просто не справлялся с наплывом клиентов, а ещё несколько лет спустя они начали экспортировать свои вещи в США. Успех в Британии повторился и за океаном, и Мэри запустила линию недорогой одежды для серийного производства. «В первый раз одежда от британского дизайнера продавалась в большой сети магазинов по всей Америке».

Мода перестала быть привилегией богатых людей, одежда перестала непременно служить знаком принадлежности к определённому классу, перестала выдавать доход владельца. «Снобизм выходил из моды, и в наших магазинах герцогини едва не дрались с машинистками за одно и то же платье». Моду перестали определять дома моды Высокой…

К середине 1960-х Мэри Квант выпускала, кроме одежды, бельё, спортивную одежду, чулки и даже косметику. В 1965 году она отправилась в США, взяв с собой тридцать манекенщиц, и её шоу, с танцующими по подиуму девушками с короткими стрижками — сама Мэри носила короткий «боб», придуманный специально для неё знаменитым мастером парикмахерского дела Видалом Сасуном, — имело огромный успех.

Всё, что Мэри делала, как нельзя лучше отражало дух нового времени, дух свингующего Лондона, дух женщин, которые борются за свои права. Всё, что она делала, охотно раскупали во всём мире. Всё, что она делала, носили, и носили с радостью.

В 1966 году она получила орден Британской империи — одну из самых высоких наград для гражданина Британии; в 1973 году в Лондоне прошла ретроспективная выставка её работ. Своё место в истории моды Мэри Квант заняла, и заняла заслуженно.

Она работала ещё много лет, и оставила пост главного дизайнера своей фирмы только в 2000 году. Пик её популярности давно миновал, но это, в общем, не так и важно, потому что образ ликующей юности, популяризованный Мэри Квант, из моды не выйдет никогда.

Так же, наверное, как и мини-юбка!