Именно он создал одни из самых
прекрасных нарядов конца прошлого и начала нынешнего века. Именно он,
вдохновляясь предыдущими эпохами в истории костюма, умел сотворить,
казалось бы, нечто совершенно новое… и в то же время узнаваемое. Именно
он делал одежду, которую зачастую трудно носить, но об этом не думаешь,
заворожённый её красотой. Романтика, театральность, ликующее великолепие
— вот он, Джон Гальяно.
Вернее, Хуан Карлос Антонио Гальяно
Гильен, родившийся в 1960 году в Гибралтаре, в семье гибралтарца с
английскими и итальянскими корнями и испанки, водопроводчика и
преподавательницы фламенко. Помимо него, в семье было ещё две девочки, и
позднее он вспоминал, что мать всегда тщательнейшим образом следила за
тем, чтобы дети выглядели идеально, даже если им предстояло всего лишь
зайти в магазинчик на углу, — чистые, гладко причёсанные, надушенные,
нарядные. Когда ему было шесть лет, семья переехала в Лондон. После
окончания школы перед ним встал выбор, что делать дальше, и поначалу он
собирался изучать языки, но тут выяснилось, что у него талант
художника-иллюстратора; ему посоветовали поступать в школу искусств
Сент-Мартинс — вскоре она превратится в Центральный колледж искусства и
дизайна. Джон Гальяно
«У меня не было стипендии, и жил я
дома. Денег не хватало, так что я поступил работать костюмером в
Национальный театр. Это изменило мою жизнь. Тогда сформировались мои
представления о театре, об одежде, о костюме», — рассказывал позднее
Гальяно в одном из интервью. Он закончил Сент-Мартинс в 1984 году, и
первая же его коллекция имела ошеломляющий для новичка успех — она была
вдохновлена временами Великой французской революции и называлась
«Невероятные». Так почти за двести лет до того называли молодых людей,
утрировавших тогдашнюю моду и сводивших с ума своим вызывающим внешним
видом и без того растревоженных революцией французов. Потом Гальяно
признавался, что полагал эту свою работу настолько хорошей, что мог бы
на этом и завершать карьеру в моде. К счастью, он этого не сделал.
Коллекцию полностью купил один из магазинов, и бедный вчерашний студент,
у которого ещё вчера не было денег на такси, чтобы отвезти заказанное
покупателям, завтра уже смог открыть собственное дело. Так начался путь
Гальяно-звезды — пятнадцать лет спустя один из его преподавателей в
Сент-Мартинс посвятит своему бывшему ученику целую монографию…
Талант дизайнера у него был
несомненный, а вот деловых способностей не хватало. Да, три года спустя
его объявили британским «Дизайнером года», но всё равно это были
довольно трудные, особенно в финансовом плане, времена — он искал
поддержки то в одном, то в другом месте, а, помимо того, Гальяно
чувствовал, что ему чего-то не хватало. И этим «чем-то» был Париж. Нужно
было не останавливаться на достигнутом, а развиваться дальше, а для
этого нужно было завоёвывать признанную столицу мировой моды. В 1989
году состоялся показ первой коллекции Гальяно в рамках парижской недели
моды, а в следующем году он переехал во Францию. Здесь его тоже ожидали
финансовые трудности, однако, к счастью, вокруг него постоянно
оказывались люди, готовые оказать поддержку такому таланту. Одним из
этих людей была знаменитая Анна Винтур, редактор американского «Вога» —
когда в 1994 году оказалось, что Гальяно нужно срочно представить что-то
на показах осенних коллекций, а у него не было ни помещений, ни
материалов, словом, ничего, Винтур помогла ему найти всё и всех, и даже
знаменитые супермодели той эпохи, включая Наоми Кэмпбелл, Кейт Мосс и
других, согласились принять участие в показе, причём совершенно
бесплатно.
Впрочем, они не пожалели. Показ этой
коллекции, почти целиком, за исключением двух розовых нарядов, сделанной
из дешёвого чёрного крепа (Гальяно использовал и матовую, и блестящую
его стороны — «чтобы казалось, что ткань разная»), созданной за такое
короткое время, имел тем не менее ошеломляющий успех и навсегда вошёл в
историю моды. Диана де Фюрстенберг говорила: «Мы все понимали, что
увидели нечто, до сих пор невиданное. Одежда была великолепной, простой и
женственной одновременно. Вам хотелось надеть каждое из платьев».
Дела пошли на лад, а в 1995 году Джона
Гальяно пригласили возглавить знаменитый парижский дом моды «Живанши» —
и в первый раз со времён легендарного Чарльза Фредерика Ворта британец
поднялся на вершину французского модного олимпа. Однако не прошло и двух
лет, как группа LVMH, которую возглавлял Бернар Арно, переставила
фигуры на своей шахматной доске — в «Живанши» в качестве главного
дизайнера пришёл другой британец, которому суждено было стать не менее
известным, Александр Маккуин, а Джон Гальяно перешёл в дом «Кристиан
Диор», где и оставался много лет.
Его первая коллекция была показана в
январе 1997 года — ровно полвека спустя после того, как сам Кристиан
Диор предъявил миру свой «нью лук». Затмить успех гениального модельера
середины XX века, наверное, уже и невозможно, однако Гальяно сумел стать
его достойным наследником — как писали затем в прессе об этом показе,
«несомненно, шестнадцать лет карьеры Гальяно были репетицией этого
потрясающего момента».
Так началось сотрудничество,
поддерживавшее на должном уровне славу одного из самых великих
французских домов моды и одного из самых выдающихся британских
модельеров. Джон Гальяно — истинный постмодернист, умело преломляющий в
одежде сегодняшнего, и даже завтрашнего дня одежду прошлого. Любовь к
«историзму» возникла рано, ещё во время учёбы в колледже, и он пронёс её
через все годы, обращаясь то к вычурности барокко, то к пышно-парадному
и одновременно кокетливому XVIII веку, то к элегантности британских
денди начала XIX века, то к изысканным линиям модерна, то ко временам
самого основателя дома, Кристиана Диора. Тяготел он и к «ориентализму», к
влиянию Востока: «У творчества нет национальности, я готов заглянуть
под каждый камешек. Мне нравится рассматривать и проникать в другие
культуры». И всё это смешивалось в причудливый, но продуманный до
мельчайшей детали, до последнего стежка и пряжки на туфле, коктейль.
«Слишком авангардно», «слишком вычурно», «слишком громоздко», «слишком
сексуально» — за долгие годы работам Гальяно ставилось в упрёк многое…
но не залюбоваться ими было трудно.
«Мода явление не элитарное, а
эскапистское. Диор побуждал женщин мечтать, вернуть романтику,
женственность, соблазн. Он вернул радость на улицы городов. Думаю, это и
моя задача». Он успешно справлялся с ней много лет, каждый год даря
миру очередные незабываемые коллекции, очередные яркие театрализованные
показы, и появляясь каждый раз в новом образе в соответствии с новой
коллекцией. Множество работ Джона Гальяно навсегда вошли в историю моды,
и совершенно заслуженно.
Правда, расставание с домом «Диор»
оказалось, увы, некрасивым — настолько же некрасивым, насколько красивы
работы модельера. История с антисемитскими высказываниями нетрезвой
знаменитости мгновенно облетела весь мир, заставив одних возмущаться и
говорить о низком и недостойном поведении, а других — защищать Гальяно,
апеллируя к тому, что творческим личностям, тем более такого масштаба,
можно простить многое. Как бы там ни было, в марте 2011 года Джон
Гальяно был уволен из дома «Диор», а в сентябре того же года был признан
судом виновным — речь шла не о тюремном заключении, а о денежном
штрафе. Так бесславно закончилось славное сотрудничество, которое
длилось к тому моменту пятнадцать лет, по сути, половину своей жизни в
моде Гальяно отдал работе на именитую марку, чей престиж значительно
упрочил за это время.
Безусловно, можно долго рассуждать о
том, почему и как это произошло, чем упоённо и занимались СМИ в течение
долгого времени, но зачем? Сказанного не вернёшь. Гальяно был не прав — и
он был наказан. Репутация, положение в мире моды — всё рухнуло в один
вечер. Вернётся ли он?… Неизвестно. Если да — значит, у нас есть шанс
увидеть его новые работы и надеяться на то, что они не уступят
созданному им в прошлом, а если не вернётся… великолепного прошлого
отнять нельзя. Ни у самого Гальяно, ни у поклонников его творчества. |