Имя этого американского дизайнера и по
сей день остаётся символом высочайшего качества работы, той работы,
которая уже ближе к искусству и смело может соперничать с творениями
лучших кутюрье Европы. Неудивительно, что в США гордятся им не меньше,
чем в Европе… о, тут можно подставить много имён. Да, европейский список
знаменитых модельеров длиннее, но тем интереснее узнать об их
американских коллегах.
Джеймс Галанос родился в Филадельфии, в
1924 году. И отец, Грегори Галанос, и мать, Елена Горголиатос, были
выходцами из Греции. Что ж, Америка всегда славилась тем, что принимала
множество людей, недовольных жизнью в собственной стране. Кому-то
удавалось добиться там большего, чем на родине, кому-то нет. Грегори
Галаносу, художнику, не удалось — вместе с женой Еленой они держали
небольшой греческий ресторан в южном Нью-Джерси. Он выкраивал немного
времени каждый день, чтобы заняться живописью, так, для себя самого. И
только. Зато художественные способности передались его сыну, которому в
своё время суждено было стать самым знаменитым дизайнером их новой
родины.
Позднее Джеймс Галанос вспоминал: «Я
рос одиноким, в окружении трёх своих сестёр. Я никогда не шил, только
рисовал. Это было на уровне инстинкта. Когда я был мальчиком, вокруг
меня не было ничего, связанного с модой, но тем не менее я мечтал о
Париже и Нью-Йорке». Впрочем, кое-что из мира моды маленький Джимми
всё-таки мог наблюдать — нарядно одетых посетительниц ресторана своих
родителей, где ему, наравне с отцом, матерью и сёстрами, приходилось
много и тяжело работать. Джеймс Галанос
В 1942 году, в восемнадцать лет,
Джеймс закончил школу. Его первые опыты в области моделирования одежды
относились как раз к школьным годам, когда он придумал спортивную форму
для футбольной команды. После выпуска он отправился в Нью-Йорк, где
намеревался поступить в школу Барбары Каринской — бывшая харьковчанка
Варвара Андреевна Каринская была выдающимся художником по костюмам,
много работала в балете и кино. Увы, той осенью школа не открылась, и
он, чтобы не терять времени, поступил в школу моды «Трафаген»,
основанную в середине 1920-х. Чтобы платить за жильё, Джеймс рисовал
эскизы, которые иногда удавалось продать дизайнерам из фешенебельных
модных салонов на Седьмой авеню. Потом он вспоминал: «Начинать было
очень тяжело. Когда мне было плохо, я уезжал домой, в Нью-Джерси, а
потом возвращался в Нью-Йорк и всё начинал сначала».
В школе он проучился два семестра
вместо трёх лет, а потом бросил. Ему хотелось поскорее начать работать, и
в 1944 году он получил место ассистента в торговом центре Хэтти
Карнеги, где, кстати, в своё время работал другой выдающийся
американский дизайнер, Норман Норелл. Работа, однако, Джеймса
разочаровала — ему хотелось творить, а этого ему как раз не давали, во
всяком случае, пока. Но он не собирался ждать и уволился.
Тут и произошла встреча, которая
вскоре помогла начинающему дизайнеру встать на ноги, хотя путь к успеху
оказался извилистым. Элизабет Рорабах, у которой Джеймс учился в
«Трафагене», обратила его внимание на объявление в газете —
предприниматель Лоуренс Лесавой, чья жена собиралась открыть модный
салон в Калифорнии, искал дизайнера. Джеймс встретился с ними, получил
работу и уехал в Лос-Анджелес. Однако семейные неурядицы его
работодателей лишили его места — Лесавои развелись, а без жены Лоуренс
салоном заниматься не собирался. Джеймс, конечно, расстроился и потом
рассказывал, что начал стучаться буквально во все художественные студии
Калифорнии подряд. Жан Луи, главный художник по костюмам знаменитой
киностудии «Коламбиа Пикчерз», взял его рисовать эскизы в качестве
ассистента, на неполный рабочий день. «Из жалости» — как скажет потом
Галанос. Пока что начинающий дизайнер никого не интересовал… И тогда
Лесавой предложил ему вернуться в Нью-Йорк, а затем отправил на учёбу во
Францию.
Изначально планировалось, что Джеймс
будет учиться в парижской Школе изящных искусств, но когда он туда
приехал, то выяснил, что готовят там вовсе не модельеров, а художников и
скульпторов. Нужно было что-то предпринимать, и он начал обращаться в
местные дома моды в поисках работы. Мало кто тогда говорил в Париже
по-английски, а французского Джеймс не знал, так что ему помогали
знакомые французы. У Диора и Баленсиаги вакансий не нашлось, зато он
смог попасть к Роберу Пиге.
Ему предложили прийти на интервью,
Пиге просмотрел его рисунки, и через несколько дней его пригласили на
вторую встречу. Дать «настоящую» работу, с зарплатой, кутюрье не мог, но
Джеймс Галанос согласен был работать и бесплатно. На таких условиях его
и взяли ассистентом.
Что ж, эта «школа жизни» оказалась
лучшей из возможных для молодого американца. У Пиге работали дизайнеры,
которым в своё время предстояло самим стать знаменитыми, — и Пьер
Бальма, и Юбер де Живанши. Как раз в то время главным дизайнером у Пиге
был Марк Боан, который в будущем возглавит дом «Кристин Диор». Словом,
мечтавший поскорее применить свои знания на практике и на практике же
учиться новому, Джеймс Галанос попал именно туда, куда нужно. Он учился
выбирать ткани, работать с поставщиками, изучал тонкости кроя, и т. д.
По словам Галаноса, именно тогда он и научился разрабатывать коллекции
одежды, и одними из самых продаваемых моделей у Пиге в то время стали
те, что придумывал он, в частности, женский костюм-тройка.
Он прожил в Париже два года. Будучи
скромным замкнутым человеком, который к тому же не знал языка, освоиться
во Франции Галанос так и не смог и, когда в 1948 году получил
предложение начать работать в США (в нью-йоркской фирме по производству
одежды «Давидов»), с радостью туда вернулся. Правда, оказалось, что на
новом месте снова нет простора для творчества, и Галанос уволился. В
чужих рамках ему всегда оказывалось слишком тесно, и в 1951 году он
переехал в Калифорнию, а в 1952-м, наконец, открывает своё ателье,
«Галанос Ориджиналс», в Лос-Анджелесе.
Уже первая его коллекция, хоть и
совсем небольшая, имела такой успех, что универмаг из сети «Сакс Пятая
авеню» сделал ему заказ на четыреста тысяч долларов. «Я делал
очаровательные экстравагантные хлопчатобумажные платьица, которые
продавались от 125 долларов и выше. Сегодня столько стоят разве что
пуговицы. Я был молод, стеснителен, но пресса обожала меня». И его было
за что любить.
Он начал делать одежду прет-а-порте,
но покрой был мастерским, качество исполнения — высочайшим, отделка —
изящной или, наоборот, роскошной, материалы — самыми лучшими. Он сам
наблюдал за всеми составляющими процесса, от выбора тканей (Галанос
дважды в год ездил за ними в Европу) до работы ассистентов, а затем
рекламы готовой продукции и её продаж, — не говоря уже о собственно
разработке самих коллекций.
Джеймс Галанос не был новатором,
скорее он стремился довести уже придуманное до совершенства.
Архитектурно-выверенные линии костюмов и повседневных платьев напоминали
работы Баленсиаги, кутюрье, которым Галанос восхищался, а своих хозяек,
на которых сидели идеально, превращали в истинных леди. Его шифоновые
платья были произведениями искусства — обработанные вручную подолы, слои
прозрачной ткани, однотонной или расписанной, изящные драпировки.
Вечерние ансамбли из идеально сидящих брюк и жакетов, или брюки с
гипюровыми блузами. Выверенные складки на простых с виду шерстяных
платьях. Из меха, даже сложного в работе, он мог сотворить что угодно, и
у его меховой одежды были такие манжеты и такие складки, которые другой
не смог бы сделать и из ткани. Ручная вышивка, зачастую огромной
сложности. Из шёлка другие дизайнеры шили одежду, а Галанос делал
подкладку, которая мягко прилегала к телу. Высочайшее качество
исполнения абсолютно всех деталей, вне зависимости от того, видны они
или нет… Говорили, что однажды сам Юбер де Живанши, воскликнул,
рассматривая одно из платьев Галаноса, что, мол, даже в Париже не
обрабатывают подкладку так качественно! В одной из бесчисленных статей,
посвящённых его творчеству, было дано краткоё ёмкое определение его
подхода к работе: «Его стандарты одни из самых высоких в мире. И если
его работы с чем-то и сравнивают, то обычно с Высокой парижской модой».
Галанос в какой-то мере следовал за
общими тенденциями — за стилем «нью лук» 1950-х с его тонкими пышными
юбками, модой на мини в 1960-х, длинными платьями 1970-х, подчёркнутой
сексуальностью 1980-х и 1990-х. Однако вместе с тем многое из того, что
он сделал, было вне времени, и спустя пять, десять, пятнадцать лет всё
так же могло украшать свою хозяйку. Так что неудивительно, что с самого
начала самостоятельной карьеры Галаноса сопровождал успех.
Но шил он далеко не для всех. Даже
голливудские звёзды — а среди его клиенток их было множество, от Мэрилин
Монро до Элизабет Тейлор, от Розалинд Расселл до Марлен Дитрих, от
Джуди Гарленд до Ким Бэсингер — не были его основными клиентками. «Моими
клиентами были дамы из высшего общества, что намного выше и больше, чем
Голливуд», — говорил он. «Одежду от него редко увидишь в офисе. И дело
тут не только в ценниках с пятизначной суммой, хотя, конечно, они не
отпугивают разве что самых высокооплачиваемых руководящих сотрудников.
Дело тут ещё и в том, насколько эти вещи роскошны». Можно сказать, его
целью было «создание самых элегантных нарядов для самых изысканных дам».
В свою команду он собрал самых лучших
мастеров, каких только мог найти, все они проходили там великолепную
выучку, и многие из них впоследствии пускались в самостоятельное
плавание — желание, которое сам Галанос понимал, как никто, и очень
уважал.
В 1980-е, когда президентом стал
Рональд Рейган, начался очередной подъём в карьере модельера, который,
хотя и не сходил с модной сцены, всё-таки на тот момент работал в ней
уже больше тридцати лет — мягко говоря, немалый срок. Но Нэнси Рейган,
первая леди Америки, обожала платья от Галаноса, и даже появилась на
своём первом официальном приёме в Белом доме, в своём новом статусе,
надев платье, купленное за четырнадцать лет до того, — изысканный
вечерний наряд оказался вне моды. Сама она говорила, что позволить себе
одеваться у Джеймса Галаноса с ног до головы не может никто, это слишком
дорого, и что она бережно относится ко всем вещам от именитого
дизайнера, которые есть в её гардеробе. Но, если говорить начистоту, их
было немало — в одном из интервью сам он упомянул, что посылал в
Вашингтон новое платье каждый месяц. И в красном с золотыми пуговицами
костюме от Галаноса Нэнси Рейган побывала в России, произведя огромное
впечатление на советских женщин. Впрочем, его работы впечатляли и самых
искушённых модниц…
На покой признанный всемии мастер ушёл
только в 1998 году, когда ему было семьдесят четыре. По его словам, он
долго работал, очень устал, и настало время отдохнуть. Сейчас он живёт в
своём особняке в Беверли-Хиллз относительно замкнуто, в одиночестве (он
никогда не был женат), много времени посвящает чтению, встречается со
старыми друзьями. Но, несмотря на официальный уход от дел, Джеймс
Галанос всё ещё занимает важное место в моде. К его мнению
прислушиваются, одежду от него продолжают носить — ведь она не
устаревает…
Он слишком долго был звездой, чтобы быстро погаснуть. |