Однажды Гарольд Кода, куратор
Метрополитен-музея, так определил место Джеффри Бина в моде: «Это было
похоже на то, как если бы некто, говоря по-английски, пришёл бы через
язык в поэзию. То, как он погружался в исследование ткани, её сути,
позволяло ему реализовать свои возможности самым невообразимым образом».
Бин и в самом деле был поэтом ткани, экспериментировал с ней, а
результаты его работы порой были простыми с виду стихотворными формами,
которые радовали многих, но понять которые по-настоящему мог не каждый.
Сэмюель Альберт Бозман Младший родился
в 1927 году в Хейнсвилле, штат Луизиана. Дед с одной стороны был
хозяином плантации, с другой — врачом. Интерес к искусству и моде в
мальчике проснулся рано — так, однажды он убедил своих тётушек сшить из
купленной им ткани, бледно-голубой в оранжевые цветы, пляжные пижамы, а
ещё менял, как мог, убранство своей комнаты. Правда, предполагалось, что
он должен пойти по тому же пути, что один из дедушек, и стать врачом. В
1943 году он даже поступил на медицинский факультет Луизианского
университета Тулейна, но проучился там всего три года (как будет
признаваться он позднее, «трупы стали последней каплей») — желание стать
дизайнером пересилило, и он ушёл из университета, чем, конечно, очень
разочаровал старшее поколение своей семьи. Джеффри Бин
Сначала он попробовал себя в армии, но
опыт оказался крайне неудачным — все три недели своей недолгой службы
он провёл в больнице. После этого переехал в Калифорнию, в Лос-Анджелес,
с одной из своих тётушек. Это место казалось идеальным для того, чтобы
начать карьеру в мире моды, ведь рядом был Голливуд. Он поступил в
университет Южной Калифорнии, чтобы изучать дизайн одежды, но так и не
начал учёбу — ему предложили его первую работу в этой области, в одном
из роскошных универмагов. Проработал он там недолго, и в 1947 году уехал
в Нью-Йорк, учиться в школе моды «Трафаген», а в следующем отправился в
Париж, в школу при Синдикате Высокой моды. Затем он два года был
ассистентом одного из мастеров, работавшего в одном из известнейших
домов моды, у Эдварда Молине, а в 1951 году, наконец, вернулся в США.
Успех к Джеффри Бину — под таким
именем он войдёт в историю моды — пришёл далеко не сразу. Первые
несколько лет он работал то на один, то на другой дом моды на Седьмой
авеню, в сердце американского мира моды, и его модели выходили пока что
под их именами, а не под его собственным. Из одного ателье его уволили
едва ли не со скандалом — нет, не за плохую работу, а за… смелость.
Предложенная им модель платья-рубашки показалась консерваторам из
компании «Хармей Фэшнз» слишком авангардной.
Что ж, несмотря на то, что Бин
получил, можно сказать, классическое образование модельера той эпохи,
поучившись сначала в Нью-Йорке, а затем в Париже, он действительно
старался смотреть вперёд. Как скажет он позднее, «я признаю
существование стандартов, но не против сломать правило-другое».
Америка в это время всё ещё во многом
по инерции следовала за парижской модой, но это Бина совершенно не
устраивало. В 1954 году он, наконец, получил место главного дизайнера в
одной из компаний, где мог относительно свободно реализовывать свои
идеи, а спустя девять лет, в 1963 году, основал собственную компанию.
Успех пришёл очень быстро. Первые свои
три премии «Коти» он получил всего лишь за первые пять лет работы! Бин
активно экспериментировал с разными видами тканей. Он отказывался
признавать правила, согласно которым вот эта должна была использоваться
для вечерней одежды, эта — для мужского костюма, а та — для летнего
платья. Бальные платья из фланели, из шерстяного джерси? Пожалуйста! О
нём будут писать, что если Джеффри Бин не может найти ткань, которая
нужна ему для воплощения очередной идеи, он изобретает свою собственную
(например, имитирующую акулью кожу)… 1960-е годы ознаменовались
внедрением совершенно новых тканей, синтетических, и Бин стал одним из
пионеров этого направления. Желая с помощью своей одежды дарить свободу,
он мечтал о лёгких, немнущихся тканях, за которыми просто ухаживать.
Одна из таких разновидностей нейлона вызвала его восторг. Он говорил:
«Работа с ней доказала мне, что синтетика может быть превосходной
тканью, потому что на ощупь она в точности как шёлковый велюр, только не
мнётся». Увы, когда впоследствии оказалось, что многие синтетические
ткани с годами портятся, дизайнер был сильно разочарован…
Он экспериментировал не только с
тканью, но и с цветом, и с формой. Его первые коллекции отличались
минимумом деталей, но жёстким силуэтом. Впоследствии, уйдя от этого, Бин
сам над собой посмеивался — эти платья, по его словам, можно было
поставить и они стояли бы сами по себе. В 1968 году выходила замуж
Линда, дочь президента Линдона Джонсона, и Бин создал для неё одно из
таких платьев. Они, по его словам, стали последним в его творчестве, что
носило следы парижской Высокой моды.
Он прилагал множество усилий к тому,
чтобы убрать разницу между вечерней одеждой и повседневной, ратовал за
минимализм. Нельзя сказать, чтобы при этом дизайнер рассчитывал на
широкую публику, на коммерческий успех. Его эксперименты казались многим
чересчур смелыми, особенно в том, что касалось объединения в одной вещи
таких разных материалов, как кожа и кружево, конский волос и воздушный
газ, застёжки-молнии и прозрачный шифон, фланель и стразы: «Я беру самые
простые ткани и облагораживаю их, делая такими же роскошными и
желанными, как дорогие, я создаю новый контекст и для тех, и для тех. Я
заставляю исчезнуть наложенное на них клеймо». Он мог сделать вечернее
платье из денима и отделать пластиковые украшения драгоценными камнями.
Бин называл это «алхимией», и, по сути, так оно и было — соединяя разные
вещества, алхимики пытались создать новые. Правда, сотворить золото им
так и не удалось, не удалось это и Бину, впрочем, он на это и не
рассчитывал; его эксперименты в области моды приходилось поддерживать за
счёт более недорогой линии одежды, запущенной в 1974 году, выпуска
ароматов и аксессуаров. А ещё алхимики пытались сотворить философский
камень… Джеффри Бин, можно сказать, тоже пытался это сделать и тоже, как
и они в своё время, не всегда находил понимание. В 1976 году он стал
первым американцем, представившим свои коллекции в Милане, а затем в
Париже и других европейских городах: «Я думал, что, если меня не
понимают дома, но поймут на другом континенте».
Впрочем, на самом деле его понимали —
во всяком случае, те, кто разбирался в моде. Восемь премий «Коти»,
четыре награды Американского совета дизайнеров моды, множество других
наград, и даже посвящённый ему день (27 апреля), который каждый год
отмечают в его родном штате, Луизиане, выставки в музеях… Некоторые из
его учеников сами впоследствии стали известными дизайнерами.
Джеффри Бин скончался в 2004 году от
рака. Его компания продолжает достаточно успешно работать и сейчас, а
доходы используются в благотворительных целях — от грантов на
исследования в области медицины до стипендий студентам, которые изучают
дизайн. В 2009 году Американский совет дизайнеров моды учредил ежегодную
премию его имени.
Он стал новатором, поскольку, как ему
казалось, многие правила в моде были нелогичны, а его эксперименты
пришлись как раз на время, когда оказалось, что правила эти вовсе не
нерушимы. И он не хотел ничего никому диктовать, заставлять решать, что
правильно, а что неправильно. Он просто хотел дарить людям радость.
|